Все вокзалы постсоветского пространства, на которых я успел побывать, напоминают мне цирк шапито: только что установленные декорации со старыми, уже узнаваемыми клоунами.

Внутренняя отделка “под золото” служит прекрасным зеркалом трём пьяным женщинам за 50. Они только что шумно и слипшись заполнили выход вокзального кафе, где отмечали, наверное, юбилей. Покрытые блестящим лаком, их начёсанные редкие волосы около висков закрутились и потемнели, помада осталась исключительно на зубах, крупные браслеты впились в отёкшие кисти, колготки сползли к почти неношеным туфлям “на выход”.

Женщины визгливо смеются и криво заигрывают с толстым родственником именинницы, неловко поправляя завалившиеся в декольте бусы. Картина, мало сказать, знакомая с детства. Любимая!

(Извращенец).

Несколько часов ожидания поезда сопровождались характерными запахами надломившихся когда-то людей и ворчливыми мамашами, дергающими своих детей за руку. Мамаши очень хотят поскорее поделиться фотографией в купальнике 10-летней давности с подружками в одноклассниках, а не кормить коржом уставшего ребёнка.

“Зачем я только вышла за этого нищеброда…”

Пару приятных молодых людей тихо смеются с каких-то давно просмотренных видео, несколько девушек с грязными ногами, как рыбы, смотрят в сберегательно горящий экран телефона.
Это всё тот же город в городе, что и 15 лет назад. Бабушка тащила маленького меня за обе руки к тёте Гале в Брестскую область по перрону, и я оставлял себя на всех этих людях с их запахами, звуками и осязаемыми простыми мыслями.

Теперь я еду в другом направлении и к другой женщине, но радуюсь возникшей возможности снова обнять все это, искренне улыбаясь себе в грязную золотую отделку.