Порой просто нужно совершить волевой рывок

Лёжа, можно видеть только плоскость

Эдакий выдвигающийся на глазницу транспортир делает это возможным, собрат тому, что обычно лежал задушенным другими в маленькой мисочке возле кассы, и Мама его хватала в последний момент

Подвижное, многомерное, невозможно красочное, заполняющее своей величиной периферийное зрение… помещается теперь под негусто-жёлтым транспортиром за 2.99
Но стоит задействовать мышцы пресса
Треснув, вылетают оси — и что мы видим
Объёмные бесконтрольные 180
Небу это обязательно нужно!

У совы 360
(Подвижность — недооценённый источник полезных возможностей)
Даже если всё двуцветное
И вообще отсутсвует в непосредственной близости

180
Остальные — вольное предположение
Или паранойя (a.k.a. прочное знание, до пощёчины)

Рывком закрыть расползающиеся двери старого купе
Пусть ты скучающий проводник, пусть хочется чувствовать себя причастным хоть на секундочку, без понимания, открыть, чтобы открыть, сказать пару неловких этим влюблённым заговорщикам, быть выпихнутым подтверждённым стереотипом о профессии и пойти к следующей двери в надежде на эмоцию, на бунтующее.

Всего одно спокойное слаженное движение обеими руками — и растворяйся в игре с улавливанием вибраций, с какими движутся перемены.
Вот ещё окно и лес.

Кто-то на вечеринке машет руками, орёт, доказывает, перебивает, яйцами своими умными, крепкими по голове собеседника хлещет, свободной рукой от чужих отмахивается

Краснеющий, в самосовокуплении
Глотает вино в спешке, чтобы скорее сказать! Это же битва, ты что, не видишь?
Вот этот чувак напротив точно видит!

Это я, то есть какой-то я
Как у Путина или у Голядкина
Так проще объяснить

И я другой, который, наверное, где-то в это время и задолго до высиживался в скалах в сопровождении страшно тихих птиц, которые терпеливо выжидают мою ненужную уже никому печень, лежал, наверное, часами под этим долбанным транспортиром и таскал большие камни для усмирения плоти.

Смятенный Одиссей с большой продольной морщиной, без корабля, без курса, лишь простукивающий стену с покинутым, кем-то уже опустошённым, туго заполненным, чему не время быть потревоженным, с полуоткрытым — в своей голове. И сердце. Цыганское, его в этой части мифа не выбирали.

Здесь лучше без резких движений, конечно. Раз ты уж в логове оказался, дурачок ошибающийся, то двигаться стоит так, словно, болтаясь под овцой, пытаешься избежать жестокого убийства от рук одноглазого великана.

А небо обязательно продолжит просить земли, совы выживать, проводник грустить, люди влюбляться, наш Одиссей хмуриться, а маленькая Вика возводить в абсолют поиск.

И всё же тянуть руки к рывку. Или смирению.

Оно там рядом.