Когда мимо тебя проходит незрячий, рассказывающий своему спутнику о том, что он смотрел телевизор, – становится некомфортно. Потому что ещё ночью ты ненавидел всего себя за то, что хорошо слышишь и неумело пользуешься глазами.

Сквозь заколоченное пластиком и двойным грязным стеклом окно доносятся звуки гнетущего города: голодный лай собак, пьяный мат девочек-подростков, мочеиспускание мальчиков постарше в ухоженных кустах тети Люды с девятого, забитое пение птиц, возмущённое потрескивание деревьев и звуки музыки из проезжающих мимо машин. Потолок загорается то красным, то синим. И ты приговорённо наблюдаешь за этим купленным или взятым в кредит бетонным ночным небом.

В такие часы хочется либо сидеть с другом в кухне, прикуривая от одной спички, либо целовать в локоть Её. Но больше минут вынужденного ожидания отводится страху всю жизнь быть никем.

Так и не научится видеть.

Не разглядеть, что человек – существо несовершенное, намеренно несовершенное. Не заметить, что временное легко становится постоянным. И наоборот.

Просмотреть, что мимо нас каждый день проходит незрячий, мечтающий увидеть сине-красный потолок.

Пока кто-то в отчаянии готов выколоть себе проклятые глаза.

За долгие годы так и не научившись видеть.