Неожиданные торможения качают даже самых тучных представителей человеческой расы.

Мы с этим лохматым, плохо пахнущим учителем каждое утро знакомимся с миром, садясь в 1455. Он, что я уже с точностью предугадываю, при встрече запускает руку в волосы и наклоняет влево голову — это приветствие. Я улыбаюсь, хер знает (чему), и говорю детское: «Здрасте».

В 1455, по начинающей своё формирование традиции, достаёт какие-то надорванные и мятые бумаги. Я обеспокоенно разглаживаю рукой рубашку, чувствую страх, видя эти комки скомканного человека. Потом спрашивает: «Вам до конечной в окно смотреть? Здорово».

Выходим вместе, иду вперёд. Кошелёк выпадает из рюкзака, который отталкивался ещё в далёком девятом классе от задницы зреющей одноклассницы.

Учитель на цыпочках догоняет, протягивает. Убегает.

И от него остаётся какое-нибудь слово на асфальте, написанное на страничке из дневника для девочек.

Вчера это было «терпение», сегодня —«потепление».

14 дней я не видел учителя. 55 минут курил и плакал.